Биография

Имя получил в честь Роберта Эйхе.

Отец, Станислав Никодимович Петкевич, по национальности поляк, работал в ОГПУ — НКВД. Развёлся с матерью Роберта, когда тому было пять лет. В 1941 году призван в ряды Красной Армии. В звании лейтенанта командовал взводом 257-го отдельного сапёрного батальона 123-й стрелковой дивизии. Погиб в бою в Латвии 22 февраля 1945 года, похоронен на «250 м южнее деревни Машень Темеровского района Латвийской ССР», перезахоронен в братской могиле в посёлке Слампе Тукумсского района.

Мать, Вера Павловна Фёдорова (1913—2001), до войны была директором сельской начальной школы, одновременно училась в медицинском институте. С 1934 года Роберт живёт с родителями и бабушкой в Омске. С началом войны мать была призвана на фронт. С уходом матери на войну Роберт остаётся с бабушкой Надеждой Алексеевной Фёдоровой. Первая публикация Роберта — это стихотворение «С винтовкой мой папа уходит в поход…» («Омская правда», 8 июля 1941 г.). Бабушка умирает в апреле 1943 г., и Вера Павловна приезжает ненадолго в отпуск, чтобы прописать в свою квартиру сестру. Роберт живёт с тётей и двоюродной сестрой до 1944 года. Потом мать решает забрать сына к себе, оформив его как сына полка. Однако по дороге, в Москве, изменяет своё решение, и Роберт попадает в Даниловский детский приёмник.

В 1943 году учился в военно-музыкальной школе.

В 1945 году Вера Павловна выходит замуж за однополчанина, офицера Ивана Ивановича Рождественского (1899—1976). Роберт получает фамилию и отчество отчима. Родители забирают его в Кёнигсберг, где оба служат. После Победы Рождественские переезжают в Ленинград, а в 1948 году в Петрозаводск.

В 1950 году в журнале «На рубеже» (Петрозаводск) появляются первые взрослые публикации стихов Роберта Рождественского. В этом же году Рождественский пробует поступить в Литературный институт им. М. Горького, но неудачно. Год учится на историко-филологическом отделении Петрозаводского государственного университета. В 1951 году со второй попытки поэту удается поступить в Литинститут (окончил в 1956), и он переезжает в Москву. В 1955 году в Карелии издаётся книга молодого поэта «Флаги весны». Год спустя здесь же выходит поэма «Моя любовь». За время учебы в институте выпустил в свет сборники стихов «Флаги весны» (1955) и «Испытание» (1956), напечатал поэму «Моя любовь» (1955). В 1955 году Роберт во время практики на Алтае познакомился со студентом консерватории Александром Флярковским, с которым была создана первая песня поэта Рождественского — «Твоё окно». В 1972 Роберт Рождественский получает премию Ленинского комсомола. В 1979 году удостоен Государственной премии СССР. Член КПСС с 1977 года.

С 1986 года — председатель Комиссии по литературному наследию Осипа Мандельштама, принимал непосредственное участие в деле о реабилитации О. Э. Мандельштама. Председатель Комиссии по литературному наследию Марины Цветаевой, добился открытия Дома-музея Цветаевой в Москве. Председатель Комиссии по литературному наследию Владимира Высоцкого, составитель первой изданной в СССР книги стихов Высоцкого «Нерв» (1981 г.). В 1993 году подписал «Письмо сорока двух».

Роберт Иванович Рождественский умер в Москве 19 августа 1994 года от инфаркта. Похоронен в Переделкине.

В том же году в Москве вышел сборник «Последние стихи Роберта Рождественского».

В 1997 году имя Роберта Рождественского было присвоено малой планете, зарегистрированной в международном каталоге малых планет под № 5360.

* * *

В поисках счастья, работы, гражданства
странный обычай
              в России возник:
детям
у нас надоело рождаться,-
верят, что мы проживем
и без них.

Дочке

Катька, Катышок, Катюха -
тоненькие пальчики.
Слушай,
    человек-два-уха,
излиянья
папины.
Я хочу,
    чтобы тебе
не казалось тайной,
почему отец
        теперь
стал сентиментальным.
Чтобы все ты поняла -
не сейчас, так позже.
У тебя
    свои дела
и свои заботы.
Занята ты долгий день
сном,
    едою,
        санками.
Там у вас,
в стране детей,
происходит всякое.
Там у вас,
в стране детей -
мощной и внушительной,-
много всяческих затей,
много разных жителей.
Есть такие -
отойди
и постой в сторонке.
Есть у вас
    свои вожди
и свои пророки.
Есть -
    совсем как у больших -
ябеды и нытики...
Парк
   бесчисленных машин
выстроен по нитке.
Происходят там и тут
обсужденья грозные:
"Что
   на третье
         дадут:
компот
или мороженое?"
"Что нарисовал сосед?"
"Елку где поставят?.."
Хорошо, что вам газет -
взрослых -
не читают!..
Смотрите,
    остановясь,
на крутую радугу...
Хорошо,
    что не для вас
нервный голос радио!
Ожиданье новостей
страшных
    и громадных...
Там у вас, в стране детей,
жизнь идет нормально.
Там -
    ни слова про войну.
Там о ней -
ни слуха...

Я хочу
    в твою страну,
человек-два-уха!

Мгновения

Не думай о секундах свысока.
Наступит время, сам поймешь, наверное,-
свистят они,
как пули у виска,
мгновения,
мгновения,
    мгновения.
У каждого мгновенья свой резон,
свои колокола,
своя отметина,
Мгновенья раздают - кому позор,
кому бесславье, а кому бессмертие.
Мгновения спрессованы в года,
Мгновения спрессованы в столетия.
И я не понимаю иногда,
где первое мгновенье,
    где последнее.
Из крохотных мгновений соткан дождь.
Течет с небес вода обыкновенная.
И ты, порой, почти полжизни ждешь,
когда оно придет, твое мгновение.
Придет оно, большое, как глоток,
глоток воды во время зноя летнего.
А в общем,
надо просто помнить долг
от первого мгновенья
    до последнего.
Не думай о секундах свысока.
Наступит время, сам поймешь, наверное,-
свистят они,
как пули у виска,
мгновения,
мгновения,
    мгновения.

Необитаемые острова

Снятся усталым спортсменам рекорды.
Снятся суровым поэтам слова.
Снятся влюбленным
в огромном городе
необитаемые
       острова.

Самые дальние,
самые тайные,
ветру открытые с трех сторон,
необнаруженные,
необитаемые,
принадлежащие тем,
                кто влюблен.

Даже отличник
       очень старательный
их не запомнит со школьной скамьи,—
ведь у влюбленных
своя география!
Ведь у влюбленных
карты
    свои!
Пусть для неверящих
              это в новинку,—
только любовь
предъявила
права.
Верьте:
    не сказка,
верьте:
      не выдумка —
необитаемые острова!..

Все здесь простое,
все самое первое —
ровная,
     медленная река,
тонкие-тонкие,
белые-белые,
длинные-длинные
          облака.
Ветры,
которым под небом не тесно,
птицы,
поющие нараспев,
море,
бессонное, словно сердце,
горы,
уверенные в себе.
Здесь водопады
            литые,
               летящие,
мягкая,
трепетная трава...
Только для любящих
            по-настоящему
эти
великие острова!..
Двое на острове.
Двое на острове.
Двое — и все!..
А над ними —
         гроза.
Двое –
     и небо тысячеверстное.
Двое – и вечность!
И звезды в глаза...
Это не просто.
Это не просто.
Это сложнее любого
             в сто крат...
В городе стихшем
на перекрестках
желтым огнем светофоры горят.
Меркнет
     оранжевый отблеск неона.
Гаснут рекламы,
гуденье прервав...

Тушатся окна,
тушатся окна
в необитаемых
       островах.

* * *

Помогите мне, стихи!
Так случилось почему-то:
на душе
темно и смутно.
Помогите мне,
          стихи.
Слышать больно.
           Думать больно.
В этот день и в этот час
я —
не верующий в Бога —
помощи прошу у вас.
Помогите мне,
          стихи,
в это самое мгновенье
выдержать,
не впасть в неверье.
Помогите мне,
          стихи.
Вы не уходите прочь,
помогите, заклинаю!
Чем?
А я и сам не знаю,
чем вы можете
          помочь.
Разделите эту боль,
научите с ней расстаться.

Помогите мне
        остаться
до конца
самим собой.
Выплыть.
Встать на берегу,
снова
     голос
        обретая.
Помогите...

И тогда я
сам
  кому-то помогу.

* * *

              Булату Окуджаве

Я шагал по земле, было зябко в душе и окрест.
Я тащил на усталой спине свой единственный крест.
Было холодно так, что во рту замерзали слова.
И тогда я решил этот крест расколоть на дрова.
И разжег я костер на снегу.
И стоял.
И смотрел,
как мой крест одинокий удивленно и тихо горел...
А потом зашагал я опять среди черных полей.
Нет креста за спиной...

Без него мне
еще тяжелей.

Старые слова

Три слова, будто три огня,
Придут к тебе средь бела дня.
Придут к тебе порой ночной,
Огромные, как шар земной.
Как будто парус – кораблю
Три слова: «Я тебя люблю».
Какие старые слова,
А как кружится голова,
А как кружится голова…

Три слова, вечных, как весна,
Такая сила им дана.
Три слова, и одна судьба,
Одна мечта, одна тропа…
И вот однажды, все стерпя,
Ты скажешь: «Я люблю тебя».
Какие старые слова,
А как кружится голова,
А как кружится голова…

Три слова, будто три зари,
Ты их погромче повтори.
Они тебе не зря сейчас
Понятны стали в первый раз.
Они летят издалека,
Сердца пронзая и века.
Какие старые слова,
А как кружится голова,
А как кружится голова…

Только тебе

Было… Я от этого слова бегу,
И никак убежать не могу.
Было… Опустевшую песню свою
Я тебе на прощанье пою.
Было… Упрекать я тебя не хочу,
Не заплачу и не закричу.
Было… Не заплачу и не закричу.

Ладно. Пронеслось, прошумело, прошло.
Ладно. И земля не вздохнет тяжело.
Ладно. Не завянет ольха у воды,
Не растают полярные льды.
Ладно. Не обрушится с неба звезда,
И не встретимся мы никогда.
Ладно. Пусть не встретимся мы никогда.

Никогда тебя мне не забыть,
И пока живу на свете я,
Не забыть тебя, не разлюбить.
Ты судьба, судьба и жизнь моя.

Снова, не страшась молчаливых дорог,
Я однажды шагну за порог,
Снова я как будто по тонкому льду
В затаенную память приду.
Снова над бескрайней землею с утра
Зашумят и закружат ветра,
Снова над землею закружат ветра.

Солнце распахнет молодые лучи,
Ах, как будут они горячи.
Солнце будет царствовать в каждом окне,
Будет руки протягивать мне,
Солнце будет в небе огромном сиять,
И в него я поверю опять,
В солнце я однажды поверю опять.

Слышишь, я когда-нибудь встречу любовь,
Обязательно встречу любовь.
Слышишь, половодьем подступит она,
Будто утро наступит она.
Слышишь, я от счастья смеясь и любя,
В этот миг я забуду тебя,
Слышишь, в этот миг я забуду тебя.

Никогда тебя мне не забыть,
И пока живу на свете я,
Не забыть тебя, не разлюбить.
Ты судьба, судьба и жизнь моя.

Любовь настала

Как много лет во мне любовь спала.
Мне это слово ни о чем не говорило.
Любовь таилась в глубине, она ждала -
И вот проснулась и глаза свои открыла!

Теперь пою не я - любовь поет!
И эта песня в мире эхом отдается.
Любовь настала так, как утро настает.
Она одна во мне и плачет и смеется!

И вся планета распахнулась для меня!
И эта радость, будто солнце, не остынет!
Не сможешь ты уйти от этого огня!
Не спрячешься, не скроешься -
Любовь тебя настигнет!

Как много лет во мне любовь спала.
Мне это слово ни о чем не говорило.
Любовь таилась в глубине, она ждала -
И вот проснулась и глаза свои открыла!

Удачи вам, сельские и городские
Уважаемые учителя!
Добрые, злые и никакие
Капитаны на мостике корабля.
Удачи вам, дебютанты и асы, удачи!
Особенно по утрам,
Когда вы входите в школьные классы,
Одни – как в клетку,
Другие – как в храм.
Удачи вам, занятые делами,
Которых не завершить всё равно.
Крепко скованные инструкций кандалами
И окриками из РОНО.
Удачи вам, по-разному выглядящие,
С затеями и без всяких затей,
Любящие или же ненавидящие
Этих – будь они трижды! – детей...
...Вы знаете,
Мне по–прежнему верится,
Что, если останется жить земля, -
Высшим достоинством Человечества
Станут когда–нибудь учителя!
Не на словах, а по вещей традиции,
Которая завтрашней жизни под стать,
Учителем надо будет родиться.
И только после этого стать!
Он, даже если захочет, не спрячется:
На него, идущего ранней Москвой,
Станут прохожие оборачиваться,
будто на оркестр духовой!
В нём будет мудрость талантливо–дерзкая.
Он будет солнце нести на крыле...
Учитель – профессия дальнего действия,
Главная на Земле.

«Так сколько ж ей?..» «И в самом деле, - сколько?..»
А женщина махнёт рукою и
промолвит нараспев - светло и горько:
- Зачем считать напрасно? Все - мои... -
А после выпьет за друзей пришедших.
И будет излучать высокий свет...

Есть только дни рождения у женщин.
годов рождения у женщин нет!

К долгожданной гитаре
                      я тихо прильну,
осторожно и бережно
                    трону струну.
И она отзовётся,
                 зазывно звеня,
добротою наполнив тебя и меня.

   От зари до зари,
   от темна до темна
   о любви говори,
   пой,
        гитарная струна!

Я гитару настрою
                 на лирический лад
и знакомой тропинкой
                     уйду в звездопад.
«Будь счастливой, как песня», -
                                попрошу я её,
и гитара взорвётся, как сердце моё.

К долгожданной гитаре
                      я тихо прильну,
осторожно и бережно
                    трону струну.
Ведь бывают гитары, -
                      они зазвучат,
и большие оркестры покорно молчат!

   От зари до зари,
   от темна до темна
   о любви говори,
   пой,
        гитарная струна!

Где-то есть город,
                   тихий, как сон.
Пылью тягучей
по грудь занесён.
В медленной речке вода как стекло.
Где-то есть город,
                   в котором тепло.
Наше далёкое детство
там прошло...
Ночью из дома я поспешу,
в кассе вокзала билет попрошу:
«Может,
        впервые за тысячу лет
дайте до детства
плацкартный билет!..»
Тихо ответит кассирша:
«Билетов нет...»

Так что ж, дружище!
Как ей возразить?
Дорогу в детство
                 где ещё спросить?
А может, просто
                только иногда
лишь в памяти своей
приходим мы
сюда?..

В городе этом
              сказки живут.
Шалые ветры
в дорогу зовут.
Там нас порою сводили с ума
сосны -
        до неба,
до солнца -
            дома.
Там по сугробам
неслышно шла зима...
Дальняя песня в нашей судьбе,
ласковый город,
                спасибо тебе!
Мы не вернёмся,
напрасно не жди.
Есть на планете
                другие пути.
Мы повзрослели.
Поверь нам.
И прости.