Часть III, заключительная :
«Анастасия, ставшая Надеждой»…

Третья история о воскресшей Анастасии ошеломила меня своей похожестью на Быль. Страшной похожестью. Не странной, а именно - страшной. Только то, о чем я расскажу далее, и могло бы случиться с «Царственной лилией Александровского дворца», если бы Она выжила в кровавом зареве рождения новой «Страны без прошлого», что появилась на свет в темных недрах подвала Ипатьевского дома в ночь с 17 на 18 июля 1918 года!

Никакого иного пути для уцелевшей чудом Русской Принцессы, кроме того, о котором я расскажу ниже - просто не могло бы быть.

Совершенно другое дело – моя полная авторская уверенность в том, что последняя Принцесса из рода Романовых в этой Стране без прошлого и традиций просто не смогла - выжить.. Потому – то финал истории, рассказанной мной – бесконечно трагичен. Впрочем, обо всем по порядку.. Я вновь поворачиваю зеркало Истории лицом к себе и терпеливо вчитываюсь в газетные и книжные страницы.. А читателю остается лишь воспринимать и обдумывать, рассказанное... На вере я – не настаиваю..

…На стрелке Волги и Свияги - небольшой речки, впадающей в более великую водную гладь России, находится крохотный город – островок Свияжск. Когда то, во времена Ивана Грозного, он был крепостью – форпостом для взятия Казани. Он же стал последним земным приютом странной узницы - пациентки местного специализированного интерната для хронических душевнобольных при Казанской тюрьме. Сорок лет узница эта, заполнявшая летящим, чуть наискось, почерком страницы бесчисленных тетрадей и блокнотов, вяжущая тонкими длинными пальцами красивые белые воротнички и манжеты, рисующая на листах бумаги карандашом и акварелью бесчисленные портреты и библейские сюжеты , упорно называла себя Анастасией Николаевной Романовой, русской Великой княжною, дочерью последнего Русского Государя Николая Второго и Императрицы Александры Феодоровны.

Врачи же звали ее просто Надеждой Владимировной Ивановой – Васильевой. Именно они, врачи – психиатры, да еще следователи НКВД и были более сорока лет единственными биографами ее и теми единственными адресатами, к кому в руки попадали ее бесчисленные письма и просьбы - крики о помощи. Такие, как, например, вот это:

«Уважаемая Екатерина Павловна!*

Вас, как знающую мои многолетние страдания в заключении , умоляю о помощи! Больше терпеть и скрываться не в состоянии. Политикой я никогда не интересуюсь. Не почестей ни славы, а тем более власти я не желаю. Единственное мое желание – быть с родственниками и умереть среди меня любящих. Я едва жива. Умоляю сходить в шведское консульство. Там меня знают. Любящая Вас - Романова»..

Судебные психиатры Института имени Сербского, маститые профессора Введенский и Бунеев свидетельствовали о пациентке спецкорпуса Казанской тюремной больницы: Испытуемая среднего роста, астенического телосложения, выглядит значительно старше своего возраста. В области нижней трети обеих костей плеча имеются обширные мягкие рубцы, согласно заключению специалиста, огнестрельного происхождения… Больная целиком заполнена бредовыми мыслями о своем происхождении из семьи Романовых, и бред этот никакой коррекции не поддается»

Светила психиатрии, в конце концов, вынесли вердикт о полной невменяемости гражданки Ивановой – Васильевой, в отношении инкриминируемого ей деяния о заговоре и рекомендовали перевести ее из – под стражи в тюремном лазарете в обычную гражданскую психиатрическую лечебницу.

Но «особая тройка» с рекомендациями профессоров не согласилась. Больную самозванку навечно заперли в тюремном интернате для умалишенных. Быть может, слишком опасно было то имя, которым она себя называла? Пусть и в сумасшедшем бреду. Со времени расстрела Царской семьи в Екатеринбурге прошло всего семнадцать лет. Малый срок для полного забвения. Потому в лечебном предписании появилась строгая запись «тюремного консилиума»: «Ввиду активности процесса и относительной сохранности личности, (*т.е. не наблюдалось полного распада морального облика. Своенравная пациентка упрямо не желала становиться «овощем!» – С. М.) является социально опасной. Нуждается в принудительном лечении в психиатрической больницы НКВД»

Иванова - Васильева продолжала писать письма на французском, английском, русском и немецком(!) языках на имя Кирилла Владимировича и Михаила Александровича Романовых, английского короля Георга Пятого, фрейлины императрицы Анны Вырубовой.. и некой сотрудницы шведского посольства Греты Янсон. Вот строки из уцелевшего письма к фру Янсон:

»Любимая моя Гретти!

Будучи больна, я не в силах переносить страдания, я рассказала врачу все обстоятельства моей прошлой жизни, переписки с Вырубовой А. Г. (*На самом деле Вырубову звали Анна Александровна! – С. М.) в 1934 году, и про высланные ей мои фотографические карточки Очень прошу документально подтвердить истинность моего « я» и передать дяде Георгу в Англию, что я не в силах больше страдать и прошу взять меня к себе. Любящий друг Анастасия.»

Естественно, что ни неизвестная нам доселе Грета Янсон, ни Великие князья Романовы писем узницы не получили. Врачи в белых погонах тщательно собирали листочки писем, рисунки, портреты, - на которых была изображена высокая темноглазая женщина с жемчужным ожерельем на шее и бриллиантовой диадеме, чем то отдаленно напоминающая бывшую императрицу, - открытки и все подшивали к истории болезни пациентки, в которой время от времени появлялись такие записи:

«Себя держит высоко, считает дочерью царя Николая Второго. Очень правдоподобно об этом рассказывает. Проследить развитие болезни из анамнеза невозможно, так как нет ни малейшего следа жизни иной, чем та, которую больная описывает, как царевна..»

Эпилог.

Авторские размышления.

Легенда о чудесном «воскрешении» младшей Дочери русской Императорской четы получила право на жизнь почти в самый момент ужасной гибели Царственного ребенка. Некоторые исследователи и историки твердо указывали на то, что Цесаревна Анастасия и даже Цесаревич Алексей могли уцелеть, поскольку пресловутая «расстрельная комната» была слишком мала и темна, в ней в минуты казни царил полный хаос, и трудно было различить что то в пороховом дыму. Анастасия могла упасть, ее могло накрыть чье то тело, в конце концов, ее мог защитить корсет и пояс с нашитыми внутрь бриллиантами и изумрудами – остатками драгоценностей семьи. Кстати, этим - то бриллиантовым поясом и объясняли свое чудесное спасение все лже – цесаревичи и лже – цесаревны, появившиеся вскоре после расстрела пред очами безмерно жаждущих чудесного воскрешения!

Все, конечно, могло быть и так, но почему то верится в сие - с трудом. Я снова и снова упрямо перечитываю знаменитую записку Юровского, помещенную в различных изданиях:: и солидных исторических исследованиях и обстоятельных беллетризованных биографиях, какою, например, является книга Г. Кинга «Императрица Александра Феодоровна» . Привожу отрывки из нее:

«Романовы, ни о чем не догадывались. Комната была пуста.. Александра Феодоровна спросила: «Что ж, и стула нет? Разве сесть нельзя.? Юровский распорядился принести два стула. На один села государыня, на другой – государь, державший на руках больного сына.* (*Алексей перестал ходить в результате кризиса болезни, настигшего его еще в Тобольске. Играя снежками, он неудачно упал с ледяной горки и сильно повредил больной коленный сустав. О том, что Алексей последнее время не мог ходить и Император носил его на руках по саду и комнатам, свидетельствуют члены команды охраны и Пьер Жильяр в своей книге!– С. М.). За ними, чуть в стороне встали четыре великие княжны и прислуга во главе с доктором Боткиным.. Стрельба продолжалась минуты две Император и его супруга были убиты сразу, четыре Великих княжны с плачем кинулись друг к другу. Пули отскакивали от стен и одной из них была убита Великая княжна Ольга. Остальные Цесаревны с криками и мольбами забились в угол. Палачи набросились на них, стреляя и нанося колющие удары штыками. Штыки не могли пронзить корсетов и истерзанные княжны, залитые кровью, затихли лишь через несколько минут.» ( Г. Кинг. Указ соч. Стр. 429 - 430. Личное собрание автора статьи.) Трупы завернули в простыни с их же кроватей и погрузили в грузовик: «Фиат», стоявший во дворе. Мотор его работал, по приказанию Юровского, чтобы заглушить выстрелы в подвале. Страшный груз повезли в Коптяковский лес, к урочищу «Четыре брата», но на половине пути грузовик застрял в грязи, свернув не в ту колею. Убитых Романовых решили перенести на телегу, что плелась следом. Юровский вспоминал: «Сейчас же начали очищать карманы – пришлось пригрозить расстрелом и поставить часовых.. Тут и обнаружилось, что на Татьяне, Ольге и Анастасии были надеты какие то особые корсеты. Решено было раздеть трупы догола, но не здесь, а на месте погребения»..

Итак, факт первый. Два письма Надежды Ивановой – Васильевой – к Екатерине Павловне Пешковой и Грете Янсон. Вызывает сомнение не само написание писем, а то, что Цесаревна Анастасия Николаевна (если это действительно была - она!) могла лично знать адресатов.

Между тем приведенная переписка подразумевает как бы непременный факт личного знакомства (обращение к адресату, стиль, манера писем.)

Но Екатерина Павловна Пешкова совершенно не была вхожа в придворные круги в бытность Анастасии Романовой в Петербурге - Петрограде, а во времена широкой известности Екатерины Павловны в 1918 – 1920 - ых годах, как политического деятеля, Великой княжны не было в столице, да и вообще – на свете. О деятельности Е. П. Пешковой таинственная узница психиатрической лечебницы могла узнать только из газет, но давали ли их ей, находящейся на принудительном лечении, почти под стражей?! Вопрос риторический.

Еще одно. Анастасия Николаевна, будучи еще несовершеннолетней девочкой к моменту последних лет царствования своего Отца, не посещала вечерние посольские приемы, а потому и не могла быть знакома с сотрудницей шведского посольства Гретой Янсон. Мне также, к сожалению, не удалось найти имя Греты Янсон в списке лиц как - то соприкасавшихся с Императорской фамилией. (Впрочем, может быть, я просто не располагаю достаточным количеством данных.!) Но, повторю опять же, - зная строгие правила этикета, которые царили при русском Императорском дворе, трудно допустить, чтобы несовершеннолетняя Цесаревна могла общаться и переписываться с незнакомыми ей особами, пусть даже и обладающими определенным дипломатическим статусом . Значит, всерьез письмо «Царевны» к таинственной Грете Янсон принимать нельзя!

Факт второй, подтвержденный многочисленными воспоминаниями.

Великая княжна Анастасия никогда не владела немецким языком в таком совершенстве, чтобы писать на нем письма. В больничной же карте Н. В. Ивановой – Васильевой сохранились обширные письма на немецком языке. Кому они принадлежат? Графологической экспертизы почерка таинственной узницы не проводилось.

Факт третий, и самый важный. Уже упомянутые нами воспоминания Надежды Ивановой – Васильевой о том, что во время расстрела, царь и его сын стояли под стеной, а женщины - сидели. Цесаревич Алексей к моменту расстрела совершенно не мог ходить. В подвал его принес на руках отец. При всех разночтениях записки Юровского - стул мог быть принесен и Цесаревичу Алексею, и он мог сидеть на нем один, а Император встретил смерть стоя – не меняется основной смысл упрямого факта - доказательства: Цесаревич Алексей физически не мог стоять под стеной во время расстрела! Таким образом «мельчайшие «документально верные» детали расстрела царской семьи в Ипатьевском доме документально – не подтверждаются!

Но кто же тогда таинственная узница из Свияжского специнтерната??! Боюсь, что это так и останется загадкой. Выдавать себя за Цесаревну Анастасию могла особа с тяжелой формой острого психически – параноидального бреда или шизофрении. В этом случае, как известно из специальной медицинской литературы, часто у пациентов наблюдается раздвоение личности, и вот, вторая часть сознательного, личностного «я» как бы исполняющая роль, «живущая» в чьем то образе, сливается с ним, образом, столь талантливо, что трудно провести границу между подлинным и придуманным, настоящим и самовнушением, больной фантазией и реальностью!

Материал для темы взят с сайта http://www.peoples.ru...

Рисунки Анастасии...